2 стрелы и 1 слух, изменившие историю. Часть 1: корона

Три недели 950 лет назад потрясли три кровопролитные битвы: два короля и один герцог сошлись в борьбе за английский трон. Все трое – потомки викингов. Все трое – опытные воины. Но почему в 1066 году Англия притягивала желающих сразиться за её корону?

В боевике-триллере о викингах «13-й воин» (1999) перед первой битвой с доселе неведомым, ужасным врагом есть такой диалог между главным героем и одним из его спутников:

– Неужели вы сможете спокойно заснуть?

– Звенья твоей жизни выковал великий отец уже давным-давно. Если хочешь, ты можешь спрятаться. Но времени, отпущенного тебе, не прибавится. Судьба твоя уже определена. А страх никакой пользы не приносит.

Сам фильм, заимствующий сюжет «Беовульфа» и основанный на романе Майкла Крайтона, вышел довольно посредственными и провалился в прокате, но эта фаталистическая мысль очень точно передаёт мироощущение викингов, лихих мореходов и отчаянных воинов.

С другой стороны, в культовом фильме Френсиса Копполы «Крёстный отец» (1972) дон Корлеоне, наставляя одного из своих клиентов, Джонни, произносит мимоходом:

– Веди себя как мужчина!.. Мужчина, забывший свою семью, не может называться настоящим мужчиной.

Чужая душа – потёмки. Но, вероятно, похожие мысли – о семье и судьбе – посещали Харольда, сына Годвине¹, в прошлом эрла Уэссекса и победителя валлийцев, а ныне – уже девять месяцев короля Англии после смерти своего зятя, Эдуарда Исповедника, когда он с войском спешил в 20-х числах сентября 1066 года на север, в Йоркшир. Там, в бывшем независимом королевстве викингов, примерно неделей раньше высадился и уже успел разбить ополчения эрлов Эдвина и Моркере опаснейший враг и тёзка Харольда – король Норвегии, Харальд Хардрада², также имеющий свои притязания на Англию. Это закалённый воин и поэт-скальд, в прошлом служивший наёмником в варяжской гвардии в Византии, а ныне женатый на дочери киевского князя Ярослава Мудрого, Елизавете (Элисиф). Он старше примерно на 7 лет и потому опытнее, но, скорее всего, не это терзает Харольда: он уже знает, что к противнику присоединился его мятежный брат, Тости, и теперь сыну Годвине предстоит сделать нелёгкий выбор между семьёй и королевством. Харольд может решить дело миром, поделив королевство, избежать столкновения с родным братом и не рисковать воинами. Но с другой стороны Ла-Манша, из Северной Франции, ему также грозит опасность: нормандский герцог Вильгельм, двоюродный племянник покойного английского короля (того самого зятя Харольда), не меньше Хардрады и сына Годвине считает себя в праве занимать английский трон. Его союзник и тесть, граф Фландрии (часть современной Бельгии), приютил у себя мятежного Тости, приходившегося дядей Вильгельму через брак, и помог собрать отряд, с которым тот присоединился к Хардраде. Ветра удерживают флот Вильгельма в портах, но он готов переправиться через пролив с большой армией при первой удобной возможности.

Вито Корлеоне (Марлон Брандо), он же «крёстный отец». Источник.

Но постойте, как же так вышло, что брат пошёл на брата, а за престол Англии сражаются два Харальда, пока их третий соперник ждёт удачного случая вступить с ними в борьбу?..

Часто кажется, что за великими событиями стоят мощные «силы истории». Когда в 1930-е годы Марк Блок и Люсьен Февр задали новое направление исторической мысли, невольно основав школу «Анналов», они среди прочего стремились порвать с давней традицией историописания как вериницы «жизней замечательных людей». Есть, однако, как минимум, один сюжет в европейском прошлом, где «тотальная история» Блока и Февра или теория Маркса о борьбе классов совершенно бессильны, а работает именно «династийная» история – я говорю об английской осени 1066 г., по драматичности, как я уже как-то раз говорил, конкурирующей с «Игрой престолов».

В данной серии заметок я хотел бы рассказать эту запутанную семейную историю, которая изменила судьбу целой страны.

Но начать я хотел бы с ответа на вопрос, который часто представляется вроде бы очевидным: а почему, собственно, в ту осень 950 лет назад эти три «замечательных человека» – два короля и один герцог – боролись именно за английский трон? Что заставляет двух харизматиков строить большие флоты и отправляться в опасные экспедиции за море?

И ответ на этот вопрос кроется в мощных «силах истории».

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: КАК ВИКИНГИ (НЕНАРОЧНО) СОЗДАЛИ ТУ АНГЛИЮ, КОТОРУЮ ПЫТАЛИСЬ ЗАВОЕВАТЬ В 1066 ГОДУ

Началась эта история двумя векáми раньше и тоже с личностного фактора: согласно «Саге о Рагнаре Кожаные Штаны и его сыновьях», король Элла (реальный исторический персонаж) казнил датского вождя Рагнара (менее реальный исторический персонаж), бросив того в яму со змеями. Узнав об этом, сыновья последнего решили отплатить обидчику, как в известном анекдоте про Ленина («это же надо было так отомстить за брата!»), да так, что при этом завоевали половину Англии. Если верить той же саге, один из них, Ивар, был похоронен там, куда через 200 лет причалил уже упомянутый Харальд Хардрада.

Историчность рассказа под большим вопросом. Сага, относящаяся к т.н. fornaldarsögur («легендарные саги»), была записана в конце XIII в., через четыре с половиной века после описываемых в ней событий. Бóльшая их часть относится к уникальным сведениям. Например, Англо-Саксонская хроника называет другие имена лидеров данов, и если сыновья Рагнара сегодня признаются более или менее историческими фигурами, их отец считается собирательным персонажем.

Как бы то ни было, в 865 году «большое языческое войско» викингов (mycel hæþen here), как его называет Англо-Саксонская хроника, высадилось в королевстве Восточная Англия и следующие полтора десятка лет огнём и мечом разоряло Британию.

«Большое языческое войско» в Англии. По: Bennet, Matthew, and Nicolas Hooper. 1996. Cambridge Illustrated Atlas of Warfare: The Middle Ages 768-1487. Cambridge: Cambridge University Press. P. 21, 24.

Строго говоря, мы не знаем, какие цели преследовали его предводители. Версия с местью за Рагнара хорошо подходит для ТВ, но очень слаба с точки зрения источников и является скорее попыткой исландцев осмыслить далёкое прошлое в понятных и привычных им терминах. Недавно историк Тимоти Веннинг в одной из своих книг предложил остроумную гипотезу: может быть, то войско, которое в 865 году начинало поход, стремилось только пограбить и, возможно, расселиться, но лёгкие победы одна за другой привлекали всё больше желающих поживиться, что делало подолжение неизбежным. Как говорил через 800 лет Альбрехт Валленштайн:

Война кормит войну.

Единственным сумевшим дать отпор англо-саксонским королевством оказался Уэссекс (королевство западных саксов, Wessex – то самое, где два века спустя наместником-эрлом будет Харольд сын Годвине), которым с 871 года правил знаменитый Альфред. Нанеся викингам поражение в 878 году, он поделил Англию с их предводителем, Гутрумом. По их договору, западные территории отошли уэссексскому королю, восточные – данам (в переводе З.Ю. Метлицкой):

«...Во-первых, о нашей границе: вверх по Темзе, далее вверх по Ли и вдоль Ли до ее истока, оттуда напрямую до Бедфорда, далее вверх по Узу до Уотлинг-Стрит...»

Эта восточная область через сто лет получит название «Денло» (Dena lagu), то есть «Область датского права». До сих в этих регионах заметно присутствие скандинавских заимствований в местных говорах и географических названий.

Разделение Англии на «саксонскую» и «датскую» половины в конце IX в. Источник.

С трудом отстояв свою державу, Альфред провёл ряд важных военных реформ. Во-первых, он заложил флот (его отсутствием викинги прежде безнаказанно пользовались). Во-вторых, он разделил свои отряды на два последовательно сменявшие друг друга контингента, которые находились на службе 24/7 – так вместо общего ополчения, собиравшегося от случая к случаю, получились мобильные «войска быстрого реагирования». В-третьих, Альфред организовал строительство крепостей – «бургов» – в стратегических пунктах.

География бургов Альфреда. По: Baker, John, and Stuart Brookes. 2013. Beyond the Burghal Hidage: Anglo-Saxon Civil Defence in the Viking Age. Leiden – Boston: BRILL. P. 394.

Как это бывает в истории, поставленное на край гибели, но отчаянно сопротивляющееся государственное образование в результате создаёт такую военную машину, что, будучи смертельно напуганным, завоёвывает с её помощью все территории, до которых может дотянуться. Там произошло с Римом, чуть не уничтоженным Ганнибалом в 218 г. до н. э. Так произошло с Московским княжеством в XIII-XV вв. в борьбе с Ордой и соседями. Так произошло с СССР после катастрофы лета 1941 года. И так произошло с Уэссексом в X в.

Военная организация Альфреда оказалась настолько эффективной, что уже через 20 лет после смерти её создателя (в 899 г.) сын Альфреда, Эдуард Старший, подчинил себе всю Англию к югу от Хамбера, занятую данами, и построил ещё несколько бургов. В 927 году внук Альфреда, Этельстан, выбил скандинавов из Йорка и присоединил их королевство, а десятью годами позже разбил коалицию бриттских и викингских вождей в битве при Брунанбурге (местонахождение не известно). Ей в Англо-Саксонской хронике посвящена целая поэма. Вот её начало (в переводе В.Г. Тихомирова):

В это лето Этельстан державный,
кольцедробитель, и брат его, наследник,
Эдмунд, в битве добыли славу
и честь всевечную мечами в сечи
под Брунанбуром: рубили щитов ограду,
молота потомками ломали копья
Эадверда отпрыски, как это ведётся
в их роде от предков, ибо нередко недругов
привечали они мечами, защищая жилище,
земли свои и золото, и разили противника...

Окончательное подчинение севера произошло в 954 г. с изгнанием последнего скандинавского короля Йорка, Эрика Кровавая Секира, после чего территория английского королевства практически оформилась в том виде, как мы его знаем сегодня.

Разумеется, эта военная машина не могла работать одна, в пару ей параллельно создавалась и гражданская – вся эта сложная логистика и постоянные военные предприятия не могли работать исключительно на «ручном управлении», королю требовалась эффективная администрация. И, видимо, именно Альфред, понимая это, заложил важную основу будущей системы управления – прививал грамотность элите. В своём предисловии к переводу «Обязанностей пастыря» папы Григория Великого король записал:

«Поэтому я полагаю за лучшее [...] чтобы все свободные молодые люди в Англии, кто достаточно обеспечен, чтобы посвятить себя этому, были бы ныне посажены учиться, покуда не будут пригодны для других дел, так, чтобы они сначала выучились хорошо писать по-английски: затем пусть те, кто продолжат учёбу и получат высокий сан, будут обучены латыни».

(перевод мой). Его усилия не пропали даром: хотя у нас нет прямых указаний на наличие «канцелярии» при королевском дворе, несомненно, подобная стуктура существовала, от которой дошло немало грамот на латыни. Важным достижением была также выработка условного «литературного» стандарта древнеанглийского языка на основе уэссексского говора. Конечно, это не был оформленный правилами язык, к которому мы привыкли сегодня – например, орфография оставалась в целом подвижной (так же, как в Скандинавии в руническом письме) – но он был гораздо более упорядочен, чем среднеанглийский, когда подобной наддиалектной нормы не существовало несколько сотен лет.

Просветительская деятельность при дворе Альфреда. Источник.

Историк Дэвид Рофф в одной из своих книг иронично заметил, что до последней четверти IX в. «королевское управление» по большому счёту сводилось к сбору дани: король собирал подати (в основном натурой) и требовал военной службы, чтобы оградиться от таких же желающих собрать подати вместо него. Очень ёмкое обобщение подобной системы мы находим в не относящейся к делу, но красочной поздней «Саге об Одде Стреле»:

«Я не хочу обирать купцов или береговых жителей более, чем это необходимо в походе, и не позволяю обижать и грабить женщин».

В общем-то, это знакомая нам система государственного рэкета, пусть и активно примеряющая на себя имперские и библейские культурные образы.

Но всё изменилось в X веке.

Из юридических памятников (полностью собранных, переведённых и опубликованных в уже начале ХХ в. Феликсом Либерманном) мы знаем, что территория страны в X была поделена на округа («сотни»/»уапентаки» и «графства», shires), решавшие свои локальные проблемы в местных судебных собраниях. Графства объединялись под водительством наместников, «элдорменов» (например, таким наместником был знаменитый автор Фонтхилльского письма). Элдормены представляли короля, отвечали за сбор податей, отправление правосудия и оборону из «военнообязанных» вверенных им территорий: короли активно раздавали так называемые «бокленды» (о чём у нас сохранились многочисленные грамоты) – земли, лорды которых могли свободно распоряжаться ими по своему усмотрению при условии, что любой новый владелец будет поставлять в войско и/или гарнизон определённый контингент и заниматься ремонтом/сооружением бургов, мостов и дорог.

Административное деление Англии на «сотни» и «уапентаки» к концу XI в. По: Brookes, Stuart, and Andrew Reynolds. 2011. “The Origins of Political Order and the Anglo-Saxon State.” Archaeology International 13. P. 85.

В помощь элдорменам направлялись «герефы» (управляющие), которые, видимо, руководили «администрацией» на низовом уровне. Судя по составленной в конце XI в. Книге Страшного Суда, герефы графств (scir-gerefa, совр. «шериф») вели активный документооборот и имели собственные архивы (о которых в 2013 г. историк Александр Рамбл написал очень познавательную статью), а также, вероятно, проводили даже описи на уровне сотен. В отсутствие регулярных сил правопорядка наследники Альфреда активно использовали феодальные узы: во-первых, чуть ли не каждый человек имел над собой какого-нибудь лорда; во-вторых, лорды имели т.н. «права soke» – право получать долю штрафа, если преступник был в soke лорда, что обеспечивало материальную заинтересованность магнатов в преследовании преступников. Кроме того, короли насаждали круговую поруку, заставляя своих свободных подданных объединяться в разного рода группы (например, «десятки», teoðung), которые также бы несли ответственность за поведение своих членов.

Герефа наблюдает за работой крестьян, ок. 950 г. Источник.

Это уже совсем не та Англия, что была до преобразований Альфреда. Вот, например, какими проблемами среди прочих были озабочены кентские короли в начале VII в., судя по их законам:

(Статья 51). За [выбитые] первые четыре зуба [предусмотрен штраф] по 6 шиллингов за каждый; тот, зуб, который стоит сразу за ними, [оценивается в] 4 шиллинга; тот, который стоит сразу за ним – 3 шиллинга; и далее каждый последующий – 1 шиллинг.​

(перевод М.В. Землякова).

А вот, например, что волновало короля Кнута Могучего в 1020-е годы, почувствуйте разницу:

(Статья 20). И мы желаем, чтобы каждый человек, кто желает иметь право оправдываться в суде и право денежной компенсации на тот случай, если его убьют, был бы приведён в сотню или десятку, если он старше 12 лет. Иначе он не будет иметь никаких прав свободного человека.

(перевод мой).

С некоторыми допущениями можно согласиться с мнением историка Ричарда Абельса, что задача давать отпор скандинавам побудила уэссексских правителей создать сильную государственную машину с упорядоченной военной организацией и самой развитой бюрократией в Европе своего времени – так викинги, помимо своей воли, «напугав до полусмерти» Уэссекс, создали мощное английское королевство.

Но как всё это связано с вопросом, почему полтора века спустя сразу три претендента боролись за английский трон?

Сила созданной династией Альфреда государственной машины достигала таких величин, что с 973 года в стране в обращении была единственная, королевская монета – серебряный пенни, просуществовавший до начала XII в. Контроль за примерно 50 монетными дворами был жёсткий: после этой даты каждые несколько лет утверждался новый образец, а старая монета изымалась. Чтобы побудить подданных не закапывать деньги в клады, а нести их на перечеканку, короли использовали эффективный трюк, снижая вес каждого типа пенни к концу периода его обращения – тогда на один фунт серебра, принесённого в переплавку, подданный получал больше монет.

Монеты Харольда сына Годвине. По: Perkins, Chris Henry, ed. 2006. England’s Striking History: A Brief History of England and Its Silver Hammered Coinage. 1st ed. Rotographic Publications. P. 20.

Таким образом, заметная часть английской экономики к 1066 году уже была денежной и приносила английскому королю огромные по сравнению с его «коллегами» доходы. Историки посчитали: согласно сведениям из уже упоминавшейся Книги Страшного Суда, являющейся прямым следствием событий 1066 года, поместья главных королевских держателей в 1086 году приносили минимум 72 тысячи фунтов дохода (один фунт состоял из 240 пенни и весил примерно 240 грамм). Если бы лорды настаивали на уплате всех податей только наличными (известная часть выражалась в натуральных поставках), они бы получали больше 17 (!) тонн серебра! Эта цифра выглядит совершенно фантастической, но она подтверждается независимым источником: если верить Англо-Саксонской хронике, ровно столько же – 72 тысячи фунтов – в 1018 году уже упомянутый король Кнут собрал со всей страны для уплаты жалования своему войску (часть из них и оказалась в кладах – на 2013 год в Скандинавии была найдена 51 тысяча английских монет 990-1051 гг.). И это при всём том, что своего серебра в Англии практически не было, почти всё оно попадало из Германии – страна продавала на континент множество товаров, например, шерсть: по примерным подсчётам из той же Книги Страшного Суда, к 1086 году на 2,4-2,7 млн. англичан приходился примерно миллион овец. Сельское хозяйство было также на подъёме: по приблизительным оценкам в год обрабатывалось порядка 8 млн. акров пахотной земли. Иными словами, Англия была беспрецедентно богата и экономически перспективна в XI веке.

Самый большой из найденных англо-саксонских кладов монет, обнаружен любителем в декабре 2014 года в Бакингемшире, и содержит почти 5200 монет конца X – начала XI вв.. Источник.

Не стоит, правда, думать, что англо-саксонские короли пеклись о процветании своих подданных – нет, они пеклись в первую голову о получении доходов и сохранении личной власти. Например, на протяжении всего англо-саксонского периода в Англии сохранялось рабство, пусть и не античного типа. Так совпало, однако, что в долгосрочной приближении проще всего обеспечить власть и богатство было при внутреннем и внешнем мире в стране.

Ничего подобного не было ни в Норвегии, ни в Нормандии. Так, согласно королевской саге, сын Харальда Хардрады в конце того же столетия имел на службе

120 дружинников, 60 гостей и 60 прислужников, которые должны были доставлять ко двору все, что нужно, или выполнять другие поручения конунга.

– именно эта дружина в 240 человек, судя по всему, и составляла «администрацию» всей Норвегией того времени. Само же управление проходило практически в форме полюдья, как на Руси ещё в середине X в. по «Повести временных лет»: король объезжал свои усадьбы, куда податное население свозило оброки. Более того, это население, согласно всё той же саге, ещё и считало, что 240 человек были больше положенного (сложно сказать, насколько можно верить ей – жанр и временная дистанция всё же наводят «тень на плетень»; однако в отличие от саги о Рагнаре, сага об Олаве Тихом не относится к разряду «легендарных»). При этом если в Англии уже в X в. возводились каменные приходские церкви, то сын Хардрады, основав город Берген, так и не смог достроить в нём одну-единственную:

Он велел заложить там большую каменную церковь –​ но при нем постройка ее мало продвинулась –​ и достроить старую деревянную церковь.

В Нормандии дела обстояли иначе, но тоже не шли в сравнение с Англией. Экономически это была более развитая страна, но здесь сложился «классический феодализм» с вассалами, ленами, рыцарской службой в обмен на землю и прочими атрибутами. Вся власть замыкалась на фигуру сюзерена, и если тот не мог контролировать своих баронов и виконтов (аналог английских гереф), герцогство «расходилось по швам». Именно это и произошло в начале правления малолетнего Вильгельма, когда его отец скончался в паломничестве в Святой Земле. Позже, взяв бразды правления в свои руки, возмужавший Вильгельм потратил 15 лет жизни, подавляя мятежи и неповиновение своих вассалов. В результате к 1060-м годам он всё же утвердил свой авторитет, однако это была по-прежнему система личного управления. Весьма показательный пример содержится в источнике, известном как Consuetudines et Iusticie («Обычаи и законы»), составленном в 1091 г., уже после смерти Вильгельма:

И ни на скале, ни на острове никто не мог строить укреплений, и в Нормандии никто не мог строить замков, и никто в Нормандии не мог запретить господину [герцогу] Нормандии взять его замок, если тот [т.е. герцог] хотел его иметь... И никто не мог противиться, если господин Нормандии хотел взять в заложники сына, брата или племянника своего барона, не бывшего воином, для его повиновения.

(перевод мой).

Нормандский замок XI в. (реконструкция в музее г. Байё, Франция). Фотоархив автора.

Итак, именно здесь заключается ответ на вопрос, почему в 1066 году норвежец Харальд Хардрада и нормандец Вильгельм так хотели свергнуть Харольда сына Годвине и сесть на английский трон – приобретение самого управляемого и богатого королевства своего времени было заманчивой перспективой, стоившей рискованной заморской экспедиции.

Что же, теперь понятно, что послужило яблоком раздора в этой запутанной семейной склоке, решившей 950 лет назад историю целой страны. Но остаётся несколько вопросов, возвращающих нас к началу статьи:

1. Почему каждый из трёх претендентов считал себя законным наследником покойного Эдуарда Исповедника? Да и как вообще случилось, что на английский трон претендуют шурин и двоюродный племянник короля, если прежде корона передавалась только прямым наследникам – братьям и сыновьям? Хардрада так и вовсе не состоит с ним в родстве.
2. Как при всей описанной мощи альфредовской военной машины Хардрада смог разбить северных английских наместников? Почему Харольд сын Годвине так спешил на север?

Ответы на эти и другие вопросы – в следующей части.

Как и всегда, к уже упомянутой в статье выше (см. по ссылкам) рекомендованная литература по теме для заинтересовавшихся:

1. Abels, Richard P. 1988. Lordship and Military Obligation in Anglo-Saxon England. L.: British Museum Publications.
2. Crick, Julia, and Elisabeth van Houts, eds. 2011. A Social History of England, 900-1200. NY.: Cambridge University Press.
3. Molyneaux, George. 2015. The Formation of the English Kingdom in the Tenth Century. NY.: Oxford University Press.
4. Sawyer, Peter H. 2013. The Wealth of Anglo-Saxon England. Oxford: Oxford University Press.

На русском языке, к сожалению, современных³ работ по англо-саксонистике существенно меньше. Упоминания заслуживают, с моей точки зрения, в контексте темы следующие:

1. Золотарёв А.Ю. Формирование графств в раннесредневековой Англии // Вестник Воронежского Государственного Университета – 2012. – № 1 – 101–104 с.
2. Глебов А.Г. Англия в раннее средневековье. – СПб.: Евразия, 2007. – 288 c.

Примечания:

¹ Написание имён деятелей столь далёкого прошлого, особенно неприспособленным к тому алфавитом, всегда вызывает трудности. В своей серии заметок я, как и мой первый научный руководитель и учитель З.Ю. Метлицкая, стараюсь придерживаться фонетического принципа записи имён. Английского короля я записываю как «Харольд», норвежского – «Харальд», а имя Tostig передаю как «Тости» (на русском языке его также можно найти как «Тостиг»). В случае с нормандским герцогом я делаю исключение и оставляю его «Вильгельмом» в силу прочной традиции.

² Прозвища также вызывают трудности с передачей. В случае с норвежским королём я также придерживаюсь фонетической записи «Хардрада», поскольку скандинавское прозвище harðráði можно перевести двумя способами: «суровый правитель» или «суровый совет». Прозвище же английского короля я перевожу как «сын Годвине» – поскольку вариант «Годвинсон» не встречается в источниках, являясь позднейшем изобретением викторианских авторов, хотя его можно часто встретить в литературе.

³ На русском языке существует некоторое количество ещё советских работ по англо-саксонистике, в основном в виде статей. Брать их сегодня, особенно любителю, не рекомендуется: по современным меркам они очень слабые (в частности потому, что из-за железного занавеса их авторы не имели доступа к актуальным англоязычным трудам), читатель только потратит время на заведомо устаревшую литературу. Также не советуется читать книгу М.М. Горелова – вроде бы относясь к теме моей статьи, она является совершенно проходной и очень слабой.