Трагедия Фрица Габера, чудовища, накормившего мир

В конце лета ООН обвинила воюющие стороны в Сирии в применении химического оружия. В новостях опять замелькало слово «иприт» — вещество, выпущенное в воздух в битве при Ипре во время первой в истории газовой атаки. Этот яд вывел химик Фриц Габер. Он был милитаристом, националистом и энтузиастом взрывчатки, но также автором великого открытия, за которое мы все обязаны ему жизнью. Историю самого противоречивого ученого двадцатого века на сайте medium.com рассказывает журналист Пол Барак.

Новая разновидность ада

Первая химическая атака была произведена 22 апреля 1915 в Битве при Ипре. На поле боя остались лежать 6000 солдат. Впрочем, боем это назвать нельзя: горчичный газ просто сжигал легкие французов. Войска были вынуждены отступить на несколько километров, а когда подразделения вернулись, то обнаружили тела солдат с черными лицами, в разорванных мундирах.

Таков был план Фрица Габера. Он добровольно проделал эту работу и сам написал немецкому командованию с предложением провести атаку. Он спорил с генералами, которые говорили, что применение химического оружия противоречит Гаагской конвенции. Что это ужасно. Аморально. Чудовищно.

Габер склонил военных на свою сторону. 22 апреля он открыл новую разновидность ада. И был счастлив.

Три года спустя ему вручили Нобелевскую премию по химии, которую он полностью заслужил. И кстати, большинство людей, обитающих сегодня на планете, обязаны ему жизнью.

Хлеб из воздуха

До того, как Фриц Габер сделал свое судьбоносное открытие, ученые считали, что полтора миллиарда человек — демографический потолок. Выше этой отметки нас ждет неминуемый голод. Но пришел сын еврейского торговца из Вроцлава и придумал, как накормить планету.

Фриц Габер родился 9 декабря 1868 года. Вроцлав тогда находился под властью Кайзера и назывался Бреслау. Габер принадлежал к первому поколению евреев, которым открылся полноценный доступ в немецкое общество. Предрассудки понемногу уходили в прошлое, социальные барьеры рушились. О человеке начинали судить по его достижениям. Габер писал:

«Мы хотим двигаться лишь к одному пределу — пределу наших собственных возможностей».

Габер рано увлекся химией и проявил большой талант. В 1890 году, 22 лет от роду, он уже занимал место профессора в Институте технологии Карлсруэ. И в том же году он встретил свою будущую жену, Клару Иммервар. Она оказалась первой женщиной в Германии, прошедшей экзамен для получения бакалавриата в области химии, а затем и первой немецкой женщиной-профессором.

Клара и Фриц долгое время были образцом научного брачного союза: они разделяли увлечения друг друга, помогали молодым ученым, объединяли вокруг себя лучших представителей немецкой науки. Габер помогал Эйнштейну с разводом. В его доме бывали будущий Нобелевский лауреат физик Джеймс Франк и Лиза Мейтнер, «мать атомной бомбы», вместе с коллегами изучавшая расщепление ядра урана.

Клара Габер

На рубеже веков Габер ломал голову над тем, как прокормить растущее население страны. Главной проблемой была нехватка удобрений. Без них голод угрожал 20 миллионам человек. Решение задачи было под рукой: в 1840-х годах Юстус фон Либих выяснил, что для строительства клеточных стенок необходим азот. Количество хлеба, которое вы можете вырастить, напрямую зависит от того, сколько у вас азота. Найти этот элемент не проблема. Он буквально находится у вас под носом. Азот составляет 80% атмосферы, или около 4000 триллионов тонн газа.

Но вот достать его из воздуха никто не мог.

Гуано на вес золота

Основными источниками азота в то время были водоросли, навоз и гуано. Помет морских птиц и летучих мышей считался настолько ценным, что за него велись войны: в 1864 Испания схлестнулась с латиноамериканскими странами из-за пещер с гуано. В 1879 году вооруженный конфликт вспыхнул уже между Чили и Перу. Победили чилийцы, и скоро их казна увеличилась на 900%.

Морской утес, покрытый гуано

В начале двадцатого века Фриц Габер открыл новый источник азота. Он придумал нагнетать воздух в большую стальную емкость, повышать внутри давление и температуру, а затем добавлять водород. Атомы азота отделялись друг от друга и связывались с тремя атомами водорода, образуя аммиак. Эту реакцию многие встречали на уроках химии в школе: N₂ + 3H₂ = 2NH₃. Габер научился получать синтетическое удобрение, и в 1909 он продемонстрировал миру свое открытие.

Сегодня этим методом ежегодно создается сто миллионов тонн удобрений. Примерно половина азота, которая есть в вашем теле, получена по технологии, впервые опробованной Габером. Возможно, это величайшее научное открытие в истории. Оно остановило войны, накормило детей и открыло двери в новый век.

Национальное достояние

Мечта Фрица Габера осуществилась. Он хотел послужить своей родине и получить похвалу от коллег. Его заслуги признали, и в 1911 году он вместе с семьей переехал в столицу и занял место профессора в Берлинском университете. Он встречался с министрами и с самим Кайзером. Для Габера, еврея из Вроцлава, звание почетного немецкого гражданина было гордостью. Он все больше проникался фанатичным патриотизмом.

И не он один. Амбиции молодой Германии росли вместе с ее экономикой. С началом Первой Мировой войны было принято решение атаковать Францию через Бельгию. Операция должна была быть стремительной, но вышло иначе: наступила патовая ситуация, в которой ни одна из сторон не могла сдвинуть линию фронта.

Образцовый патриот Фриц Габер написал письмо в военный департамент. Химик объяснял, что количество энергии, необходимое для разделения атомов азота, — то же количество энергии, которое выделяется во время их соединения. Обратив реакцию, которая помогала кормить людей, можно получить взрывчатку, чтобы их убивать. Скоро в Германии появились огромные фабрики по производству бомб по методу Габера. Фактически, без них Антанта могла одержать победу уже в первый год войны. Но благодаря очередной блестящей идее Габера конфликт растянулся на долгие четыре года.

Семья милитариста и пацифистки

Даже обилие взрывчатки не помогло Германии переломить ход войны. У Антанты тоже были бомбы, а солдат — еще больше. И тогда Габер предложил то, что станет роковым открытием, как для него лично, так и для военной истории двадцатого века. Аммиак, полученный из воздуха, можно добавить к хлору, чтобы создать удушающий газ. Командование прекрасно знало, что идет на военное преступление: использование химического оружия запрещалось Гаагской декларацией 1899 года и Гаагской конвенцией 1907 года. Однако власти все же решились на этот шаг в надежде найти выход из тупика.

«Извращение самого духа науки, которая призвана открывать новые стороны в жизни».

Габер отвечал резко, чуть ли не обвиняя жену в государственной измене. Он говорил:

«В мирное время ученый принадлежит миру, но во время войны он принадлежит своей стране».

Скоро разногласия привели к трагедии. В мае 1915 года Клара больше не могла выносить своего положения и совершила самоубийство. Это произошло в ночь после званого ужина, устроенного Габером в честь успешного применения химического оружия. Тело обнаружил 13-летний сын Фрица и Клары Германн. Позже он эмигрировал в США и там свел счеты с жизнью. Что же касается самого Габера, на следующее утро после трагедии он отправился на Восточный фронт, чтобы помогать в осуществлении новых газовых атак.

От горчичного газа к «Циклону Б»

К концу войны от газа погибли 100 000 солдат с обеих сторон (союзные силы Антанты также начали использовать химическое оружие), около миллиона были ранены. Еще миллионы солдат были убиты бомбами, произведенными на заводах Габера.

И все это зря: Германия проиграла. Габера приводили в ярость репарации, наложенные на страну. С удвоенной силой он взялся за новый проект: выделение золота из океанической воды. Он как будто хотел в одиночку расплатиться с долгами целого государства. Но на этот раз интуиция его подвела. Спустя несколько лет проект был заброшен.

В 1933 к власти пришел Адольф Гитлер, и скоро Габер узнал, насколько неуместным был его патриотизм. Хотя его самого, несмотря на происхождение, репрессии миновали, сотрудники возглавляемого им института попали под удар: 75% среди них были евреи. В знак солидарности Габер подал в отставку. Он пытался устроиться в Кембридже, но большинство англичан считали его военным преступником, и место пришлось оставить. После скитаний по Европе здоровье химика было подорвано, и в 1934 году Фриц Габер скончался в номере швейцарской гостиницы.

Проживи ученый еще несколько лет, его ждало бы шокирующее известие: один из разработанных им пестицидов использовался нацистами, чтобы убивать евреев в Освенциме и других лагерях смерти. В том числе, родственников самого Габера. Вещество называлось «Циклон Б».

Единственное изменение, которое внесли нацистские химики, — это убрали резкий запах, который предупреждал об утечке.

Невозможная оценка

До сих пор историки не знают, как оценивать фигуру Фрица Габера. Миллиарды людей не существовали бы без него. И однако без его участия Первая Мировая могла закончиться еще в 1915 году. Миллионы были бы избавлены от ужасной смерти, еще миллионы — от искалеченной жизни. Позже Альберт Эйнштейн скажет о своем друге:

«Жизнь Габера являла собой трагедию немецкого еврея — трагедию безответной любви».

Но жизнь Габера нельзя свести к его патриотизму и поискам национальной идентичности. Он был не только немецким евреем. Он был человеческим существом, как все святые и все чудовища. Он творил и разрушал, он был великодушным и безжалостным. Он накормил миллиарды и стал причиной агонии тысяч. Он жил в роскоши и умер в бедности и одиночестве, раскаиваясь в совершенных военных преступлениях. Вряд ли найдутся такие весы, на которых можно взвесить его грехи и его добродетели. Может быть, и искать не нужно.

Александр Солженицын писал:

«Если б это было так просто! — что где-то есть черные люди, злокозненно творящие черные дела, и надо только отличить их от остальных и уничтожить. Но линия, разделяющая добро и зло, пересекает сердце каждого человека. <…> В течение жизни одного сердца линия эта перемещается на нем, то теснимая радостным злом, то освобождая пространство рассветающему добру. Один и тот же человек бывает в свои разные возрасты, в разных жизненных положениях — совсем разным человеком. То к дьяволу близко. То и к святому. А имя — не меняется, и ему мы приписываем всё».

Оригинал статьи